Цитадель души моей - Страница 70

К оглавлению

учатся убивать эффективно, а не эффектно. Привычки к картинным позам и лишним

движениям из егерей выбиваются хорошими подзатыльниками в первые же тренировки.

Я обернулся.

- Чтобы я еще раз с вами, егерями, связался, - проворчал Пларк, доставая кошель.

Высыпал из него на ладонь несколько монет, потом вдруг наморщил лоб и задумался.

- Я верну тебе не тридцать, а пятьдесят драхм, - сказал он, криво ухмыльнулся, и ссыпал

деньги обратно в кошель, - если мои бестии тебя не удивят. А вот если окажется, что

видишь их впервые – ты заплатишь мне. Сотню. Идет?

Первым моим побуждением было – отказаться. Вторым – тоже. Потом я подумал о том,

что это могут быть за бестии, которых я еще не видел. Одна догадка на этот счет у меня

появилась, и поэтому мое третье побуждение отказаться было вдесятеро сильнее обоих

предыдущих.

- Полно, Пларк. Ты что, забыл, кто перед тобой?

- Разве такое забудешь? – Пларк плотоядно улыбнулся, - потому и ставлю два к одному.

Будь на твоем месте кто другой, я бы один к ста спор предложил.

Я изобразил на лице легкое, ленивое любопытство. Но на самом деле мне было весьма

тревожно и неспокойно. Нет худшего жребия для человека, чем попасться на глаза богу,

когда ему хочется поиграть. Неужели?

- Уговорил, показывай. Только как же ты узнаешь, видел я этих бестий раньше, или нет?

- Ну, мы же честные люди, не станем друг друга обманывать, - толстяк визгливо засмеялся

и, пыхтя, выбрался из кресла. Чтобы он смог пройти мимо меня в дверь, мне пришлось

отступить в сторону на три шага.

Гладиаторские казармы располагались за амфитеатром, условия в них были вполне

приличными, а порой - и чересчур приличными. У некоторых из гладиаторов даже

отдельные квартиры имеются. Но мы, разумеется, пошли не в казармы, а вниз – в

полуподвал, к клеткам. Зверье, бестии и те из гладиаторов, что не по своей воле дерутся,

содержатся в клетках, отгороженных от самой арены лишь толстой дощатой дверью.

Пларк, даже не перваливаясь, а перетекая со ступеньки на ступеньку, пыхтел и хрипел, как

загнанная лошадь, а я шел следом и все недоумевал – как же он наверх поднимается? Надо

будет посмотреть – интересно же.

Но, увы, надежды на невиданное зрелище рассеялись сразу, как только мы достигли

нижней площадки и Пларк, слегка отдышавшись, прохрипел стоявшему рядом стражнику:

- Беги к Аппию, пусть паланкин мой сюда несут.

Стражник, кивнув, рванулся мимо Пларка, но толстяк, явив неожиданную прыть, успел

поймать его за руку.

- Да погоди! Болван! Дверь-то отопри сначала.

Стражник, что-то покаянно бормоча, сорвал с пояса связку, выбрал один из ключей и

вонзил его в замочную скважину. Распахнул решетчатую дверь и, оставив её распахнутой,

скользнул мимо Пларка и унесся вверх по лестнице. Распорядитель проводил его

недовольным взглядом.

- Тупица. И ключи унес. Ему нас закрыть сначала полагалось, а он… - Пларк махнул рукой

и бочком протиснулся в неширокий проем. Я не стал спешить за ним – я знал, что там есть

еще одна дверь, которую стражник, находящийся внутри, должен открыть лишь после

того, как мы войдем внутрь, а здешний стражник закроет свою. Простая

предосторожность – даже если узникам удастся выскользнуть из клеток, убить стражника

и открыть первую дверь, то выйти на свободу они все равно не смогут – вторая дверь

открывается только снаружи. А потолок у казематов решетчатый – хочешь, из арбалета

взбунтовавшихся узников перестреляй, хочешь – кипятком залей. Так что я подождал, пока

звон ключей и лязганье замка возвестят о том, что местные стражники к правилам

безопасности относятся совершенно наплевательски. Возможно, мне это скоро

пригодится.

- Застрял, что ли? – донесся до меня голос Пларка. Я фыркнул и шагнул в сырой полумрак.

Внутреннее пространство каземата освещалось только одной, слабо мерцавшей, масляной

лампой, укрепленной на стене над колченогим стульчиком, на котором – по всей

видимости – коротал свои часы второй стражник. Дрожащий бледный огонек выхватывал

из темноты круглый кусок грубой стены с каплями испарины на камнях и подсвечивал

едва заметными бликами железные решетки, закрывавшие вход в клетки. Я обошел

смутно белеющую в полутьме тушу Пларка и сообщил:

- Надеюсь, эти твои бестии умеют светиться, или, боюсь, я их просто не разгляжу.

- Сейчас, - проворчал Пларк, - этот дурак факел зажжет. Будет светлее.

Стражник, ничем не выдав своей реакции на «дурака», наклонил висящую на цепях лампу,

подождал, пока фитиль разгорится поярче и сунул в пламя край факела. Смола затрещала,

зачадила и, наконец, загорелась, гудя и разбрасывая искры. Да, стало светлее. Я заглянул в

клетку и, со скучающим видом отвернулся.

- Ну, верги…

- Лучше гляди, - осклабился Пларк. В неровном свете факела его лицо было похоже на

жуткую маску идола – из тех, которым поклоняются дикие племена.

- Да я уж поглядел, - сказал я небрежно, - новы. Ты опять прогадал, Пларк. Я их не только

видел, но уже и дрался.

Толстяк возмущенно выдохнул.

- Докажи.

Я не стал напоминать ему наш недавний разговор про «честных людей», хотя в другое

время, конечно, не упустил бы такой возможности. Но сейчас мне очень хотелось уйти

отсюда до того, как сидящая на полу бестия поднимет на меня свой взгляд. И вообще –

оказаться в каком-нибудь тихом и спокойном месте. Все взвесить и обдумать. Вот так вот.