Цитадель души моей - Страница 35

К оглавлению

подразнить осужденных, в лицо им поплевать, тухлыми яйцами закидать, ну и так далее –

сколько у кого фантазии и подлости хватит. У вергов не так. Столб этот, который я по

людской мерке «столбом позора» назвал, на их языке вообще «деревом спокойствия»

называется. И в том, чтобы быть к нему привязанным, особого позора вовсе нет. А суть

наказания для стоящих тут – дать успокоиться, побыть в тишине одиночества, подумать о

своем поведении и о дальнейших действиях.

Вот только ко мне это не относится. То, что от Рива оставалось – к такому же столбу

привязано было. И нет у меня никаких причин надеяться на иной исход для себя самого.

Если б я в сознании был, когда меня привязывали, я мог бы мышцы напрячь, а потом их

расслабить и возникшей слабиной ремней воспользоваться. Верги, правда, эту хитрость

отлично знают, но эти-то – новы. Могло б и получиться. Да что толку об этом думать, и,

тем более, сожалеть? Что было – то было, что стало – то есть.

О том, в результате чего я в такой, прямо скажем, незавидной ситуации оказался, я

стараюсь не думать. Сглупил, что тут скажешь. Сам же недавно размышлял о том, что

никогда на вержью приверженность традициям рассчитывать не стоит – а сам? Спиной к

поверженному противнику повернулся – и не для того, чтобы его спровоцировать – а

всерьез на его порядочность рассчитывая! Даже мысли ведь не возникло! А ведь должен

был догадаться, просто обязан! Ведь не одну подсказку мне Судьба-злодейка подкинула, и

даже не две – подыгрывала любимчику, не иначе – а что толку? Так уж лучше об этом не

думать, а то только и остается, что ругать себя ругательски, да зубами скрежетать.

Тут я шорох за спиной уловил. Тихий, на грани слышимости. Да и тот потому

услыхал, что верг подходящий от меня таиться и не думал. Обошел меня, спереди

вплотную подступил, лицо мое обнюхал. Ну, вот и кончилась моя игра. Я сам, к примеру,

завсегда сознание потерявшего от притворяющегося таковым запросто отличу – для

наблюдательного человека это несложно. Что уж о вергах говорить. Так что вздохнул я и

глаза открыл.

Вот как? От неожиданности у меня даже голова меньше болеть стала. Самка,

причём – та самая. Это поначалу бестии одного вида все на одно лицо… морду, то есть,

выглядят. А потом подмечать начинаешь, что у них, как у людей – двоих похожих еще

поискать. Так что узнал я её. Да и грудь правая у неё наискось тряпицей какой-то

перехвачена, а из-под перевязи мелкие зубчики листьев зорянки высовываются. Сильно

болит, наверное – так-то традиция велит им боль терпеть и на раны особого внимания не

обращать. Дурная, кстати, традиция – не один верг через неё от загноившейся раны конец

свой нашёл. Интересно мне, зачем она пришла? Над побежденным поиздеваться? За боль

свою отомстить? Возможно, но вряд ли – не принято это у них. Они и пытать-то меня

будут не по собственному желанию – чтобы жажду мести удовлетворить – а потому что

долг им велит не давать злейшим врагам легкой смерти. Я сначала думал – прикрываются

они только этим долгом, ну как наши экзекуторы в храмах, которые вслух все о

благочестии да умерщвлении плоти, а как розги в руки возьмут – собственная плоть аж

дыбом встает и слюни изо рта текут. Я одному такому челюсть набок своротил в прошлом

году (уж больно гадко мне было на него смотреть), так еле потом от храмового суда

отбился – до принципалов дело дошло, сам капитан меня отстаивать ходил. А вот верги и

в самом деле от вида мучаемых врагов никакого удовольствия не получают, хотя мне это,

честно говоря, понять трудно. Но – факт. Не в последнюю очередь по этой причине они

нас редко живьем берут – хоть долг им и велит, но рвения особого в его исполнении здесь

они не проявляют. Так что, скорее всего, верга просто посмотреть на меня пришла – не

удивлюсь, если я первый человек, которого она вблизи видит.

Тут она нож быстрым движением выхватила и полоснула им у меня за ухом. Я даже

дергаться не пытался – смысл? Да и не в меня она целилась – я сразу заметил. Ремень, в

несколько оборотов вокруг моей головы обернутый, ослаб; я головой замотал, ремень

скинул, а потом уже и кляп выплюнуть можно стало. Что я и не замедлил сделать.

Хорошо-то как. Не в том смысле, что приятно, хотя это тоже, конечно. Пропитанная

рвотными массами жесткая тряпка во рту самочувствия не улучшает. Но главное, что я

теперь свободно говорить могу. И, стало быть, могу попытаться скорую свою судьбу

изменить слегка. Признаться, не очень мне хотелось умирать несколько часов, глядя на то,

как верги обгладывают мои же кости. Уж лучше сразу. И шансы есть – что верга эмоции

плохо в узде держит, это я уже заметил. Молодая еще, да и характер такой, видимо. Если

разозлить её хорошенько, может и не сдержаться. Только непонятно пока – как.

Оскорблять бессмысленно, этим я её только повеселю – не то у меня положение. Да и

сообразит она сразу, чего я добиваюсь. Так что – умнее надо действовать. Помолчу-ка я,

подожду. Не просто так же она кляп мне выплюнуть позволила. Поговорить хочет, скорее

всего – ну так я не против.

Самка молча нож в ножны вложила, перевязь поправила, а потом вдруг и спросила:

- Зачем ты мне поддавался?

Я аж всерьез удивился.

- Поддавался? – переспросил я и принялся пристально взглядом повязку её на груди