Цитадель души моей - Страница 25

К оглавлению

вожак умрёт, стая его решением больше не связана будет. Да и вообще, как ни жаль, но

многих я убить не смогу – двоих-троих, не больше, и то – в самом конце. Честь честью, но

не настолько они упёртые, чтобы стоять и смотреть, как я их поодиночке убиваю. Насчёт

своей способности всех перебить я не сомневался. Да, они сильнее, выносливее, и вообще

– они ж новы, а значит, у них все игральные кости с подвохом. Ну и пусть. Зато они про

меня ничего не знают, а мой кошель с всякими финтами против вергов – доверху заполнен.

На сотню хватит, не то, что на двенадцать, потому как не умеют верги быстро тактику

перестраивать. У них вообще традиции сильны: нужно чему-то очень серьезному

случиться и много времени должно пройти, чтобы верги начали делать то, что не принято.

Да что там говорить, если и по сей день, выбирая между двумя хуторами, верги скорее

нападут на тот, что красными флажками не огорожен!

Наконец, вожак голову поднимает. И взгляд его меня настораживает. Неужто я-таки

просчитался, и он сейчас отдаст команду всем меня атаковать? Осторожно кладу ладонь на

рукоять меча.

- Согласен, - говорит верг и торжествующе скалится, обнажая внушительный набор

клыков, - один на один по очереди, но с условием: без оружия.

И, с этими словами, он снимает с шеи перевязь с висящим на ней внушительным тесаком

и роняет её в траву. А я пока в траву только челюсть уронил. Стою, рот раскрыв, глазами

хлопаю, и понимаю, что план мой на одном волоске над пропастью повис. В стае

фырканья слышны, верги скалятся довольно, во взглядах, на вожака устремленных –

сплошное обожание. А я всё в себя прийти не могу и поверить, что уши мои меня не

обманули. Как это «без оружия»? Мать вашу лохматую, как?! Клыки ты тоже выплюнешь

и когти с пальцев снимешь? Догадываюсь, что нет. А то, что мне когтям и клыкам

противопоставить нечего, это в счёт не идёт, разумеется. И возразить я на этот счет ничего

не могу, это ж даже по людским меркам жалко выглядеть будет. Но каковы твари, а? У них

в языке и слова-то такого нет – оружие. У них «гхар» - «клыки», а «гхас» - один клык. Или

нож, без разницы. Говори мы на вержьем, он своего требования и сформулировать бы не

смог. Они что, теперь не на вержьем думают, а на человеческом, что ли?! Но поумнели,

твари, поумнели. Ох, беды нам с ними будет.

- Хорошо, - говорю я, пояс с мечом отстегиваю и медленно в траву кладу, лихорадочно

придумывая, какое бы требование в ответ выдвинуть, чтобы и положение свое улучшить и

трусом не выглядеть. Но ничего не придумывается. Ну да ладно. Попробую так

потрепыхаться. Шансов у меня теперь, конечно, поменьше стало, но они еще есть.

Вытаскиваю ножи из пазух, карманы выгребаю. Унгву, однако же, в кармане рукава

сохранил – толку от этого, длиной в полпальца, клинка, немного, но и то лучше, чем

ничего. Нащупал трубку «Жала Химеры» под лентнером. И приказал себе даже думать о

нем забыть. Лучше бы его тоже выложить, от соблазна подальше, но не буду – «Жало» у

меня увидев, верги запросто и наброситься могут всенм скопом, договор недавний забыв –

уж больно они этого оружия не любят.

- Я готов, - говорю я, выпрямляясь. Верги медленно расступаются, образуя небольшой

круг. На месте остаётся только один – совсем молодой. Ну, здесь они себе верны, похоже.

Первыми пойдут самые слабые. Я стою в расслабленной позе, слежу краем глаза за

приближающимся по сужающейся спирали вергом. Уши у него торчком, глаза шальные,

хвост непроизвольно из стороны в сторону подёргивается – не похож он на опасного

противника. На щенка играющего он похож.

- Что тавро ваше означает? – спрашиваю я его на имперском. На ответ я не рассчитываю,

просто надеюсь по реакции сообразить – поймёт он меня или нет. Ну и отвлечь, конечно.

Но верг замирает.

- Что?

На имперском, кстати, ответил. Неужели они и вправду теперь на нём думают?

- Тавро, - я взглядом на грудь ему показываю – там три закорючки вытатуированы друг над

другом. И если верхнюю еще за луну (очень любимый вергами символ) принять можно, то

насчет двух остальных я в затруднении. Верг выпячивает грудь.

- Ветер, кровь и серебро! – сообщает с воодушевлением, - мы – клан Волчьего духа!

- Волчьего духа? – переспрашиваю я и демонстративно втягиваю ноздрями воздух. На

вержьем-то – «дух» и «запах» ни в каких вариантах похоже не звучат. А вот на имперском

их клан довольно двусмысленно называется. Чую я, быть им у нас «Вонючками». Верг

яростно сверкает глазами и начинает отповедь:

- Нет! Не духа… - но я ему договорить не даю. Даже как-то обидно от такой беспечности.

Я ж целый лейтенант егерей, мной лично убиённых вергов – на приличных размеров клан

наберётся. А он – как перед пустым местом распинается. Ну нельзя же так.

Щенок настолько увлекся собственной речью, что мою подсечку просто не видит.

Он даже рот не успевает закрыть и так и валится на землю – с открытой пастью. Думаю я,

вкус этой травы он всю жизнь помнить будет. Я обеими коленями на спину ему падаю,

потом удар кулаком в основание черепа намечаю. Ударь я со всей силы – и лежать ему на

земле со сломанной шеей. Но я сдерживаюсь. Отпрыгиваю в сторону, опускаю руки.

Щенок быстро переворачивается на спину, приподнимается на локтях. В глазах –

отчаянная обида, еще чуть-чуть добавить – скулить начнет, а это уже позор несмываемый.